Современная ближневосточная политика России представляет собой уникальный пример трансформации регионального влияния от периферийного наблюдателя в 1990-х годах до ключевого арбитра и гаранта безопасности в 2020-х. Этот впечатляющий рывок был осуществлен благодаря сочетанию военно-политической решительности, экономического прагматизма и искусной дипломатии балансирования между непримиримыми противниками. Сегодня Москва поддерживает рабочие отношения одновременно с Тегераном и Тель-Авивом, с Эр-Риядом и Дамаском, с Анкарой и курдскими формированиями, демонстрируя беспрецедентную гибкость в регионе, где исторически доминировали биполярные схемы взаимодействия.
Военное присутствие России в Сирии стало поворотным моментом в восстановлении ее позиций на Ближнем Востоке. Развертывание авиагруппы в Хмеймиме и создание постоянной военно-морской базы в Тартусе в 2015 году изменили баланс сил в регионе. Российские ВКС не только спасли режим Асада от краха, но и нанесли решающее поражение террористическим группировкам, ликвидировав угрозу их проникновения на Северный Кавказ. За восемь лет операции были отработаны в боевых условиях новейшие виды вооружений — от Су-57 до крылатых ракет «Калибр», что значительно укрепило имидж России как надежного поставщика вооружений. Параллельно Москва выстроила систему взаимодействия с Турцией (по сочинским договоренностям) и Израилем (через механизм предотвращения инцидентов), демонстрируя способность одновременно сотрудничать и конкурировать с ключевыми региональными игроками.
Экономическое измерение российской политики сочетает энергетический прагматизм с долгосрочными инфраструктурными проектами. Участие в ОПЕК+ позволяет координировать нефтяные рынки с Саудовской Аравией, несмотря на геополитические разногласия. Строительство АЭС «Аккую» в Турции и «Эль-Дабаа» в Египте закрепляет технологическое присутствие России на десятилетия вперед. Военный экспорт (до 4 млрд долларов ежегодно) остается важным инструментом влияния, при этом акцент смещается на совместное производство — от вертолетов с ОАЭ до стрелкового оружия с Египтом. Продовольственная дипломатия (поставки пшеницы в Египет и страны Залива) превратилась в дополнительный рычаг мягкой силы после начала украинского кризиса.
Дипломатическое посредничество России приобрело особую ценность в условиях нарастающей регионализации ближневосточных конфликтов. Московская платформа стала единственным форматом, где за одним столом переговоров встречаются представители Дамаска, Анкары и курдских формирований. Уникальный треугольник Москва-Тегеран-Анкара позволяет сдерживать эскалацию в Идлибе, в то время как контакты с хуситами в Йемене и ливийскими генералами обеспечивают дополнительные каналы влияния. Российская дипломатия демонстрирует редкую способность сохранять доверие всех сторон конфликта, будь то палестинские группировки или израильские политики, что делает ее незаменимым игроком в условиях, когда американское влияние в регионе постепенно снижается.
Гуманитарная составляющая политики включает как традиционные формы (поддержка православных святынь, русскоязычных общин), так и новые проекты — восстановление Пальмиры и других памятников античного наследия, разрушенных террористами. Образовательные программы для арабской молодежи (около 15 тысяч студентов ежегодно) и развитие православного паломничества укрепляют культурные мосты, переживающие ренессанс после десятилетий охлаждения.
Перед российской политикой на Ближнем Востоке стоят серьезные вызовы: необходимость балансировать между Ираном и арабскими монархиями, конкуренция с Турцией в зоне сирийского конфликта, растущее экономическое присутствие Китая и сохраняющееся влияние США. Однако уникальный набор инструментов — от военного присутствия до энергетической дипломатии, от посреднических услуг до культурного взаимодействия — позволяет Москве не только сохранять, но и наращивать свое влияние в этом ключевом регионе. Политика России на Ближнем Востоке доказала свою устойчивость к глобальным потрясениям, предлагая альтернативную модель взаимодействия, основанную на признании многополярности и уважении суверенитета всех участников ближневосточного уравнения.